eu letters
 
 

23-2-2013

 

 
Hoochy-mama suddenly exclaimed Dr. Prof. Schevchenko after he finished reading the text of a long telegram sent to his office from Berlin in the early morning of February 23. He buzzed his secretary, Frau Roth, and asked her to come over. Before she entered the office, he walked to a big Venetian-style window and opened heavy black curtains.  He found a beautiful view of Albrechtsberg castle rising on a snowless slope across black waters of leisurely flowing Elbe. The weather during the last two weeks was warm, and ice in the river has melted away. This part of the city has been heavily stricken during Xmas air raid but the castle stood intact.  Its basement was served for infrequent meetings for members of Fatgeltungswaffen Initiative.  Grey looks, grey suits…Professor signed.

Frau Roth slowly entered the office; she was heavily overweight  - she gained almost 30 pounds since last summer.  Frequent interdiction of farmer’s one-horse sleights by flying 9-man fortresses made the delivery of skimmed milk (the fat from which was sent to a biodiesel plant), baby carrots (which bullet shape reminded academic folk that the nation is at war), and other healthy foodstuff to the Institute canteen almost a suicidal enterprise for local bauerfolk - a tough breed of a square-shouldered bipedals constantly working in fields and producing, almost exclusively, ingredients for oil-substitutes synthesis.

So, lacking organically-grown food, aged Frau Roth forced herself on eating lard she managed to liberate from a giant barrel kept in a cold storage room of lipidomic facility. At 8:45 am every morning before her day shift starts, she used to sneak into basement and indulge her zest for a fat stuff. A part of her weekly catch was exchanged for a flask of ethanol.  Her trader was Johan, principal facility supply officer, who dispensed liquid materials to physics students from optical lab next door.  A shot of straight ethanol added to a cup of hot tea not only dissolved chunks of lard in Frau Roth’s  stomach but chased away an uneasy feeling about  farce and circus of decaying life of fifth year of war.

“Was ist das?”-  Professor showed her the telegram from Reich Chancellery -  “Why these Papierratten  - he almost said morons – “asked me to write a more extensive report about my innovations… sorry innovative ways of accelerating our nation population growth through my libidomics studies.

“Who typed Jahresbericht  papers to Chancellery? Was it you?”

“Entschuldigen sie bitte”- started Frau Roth, but Professor continued – “You know, if they think what I am thinking now, then we must convert our internationally renowned facility into a cheap bordello. Some imbeciles may guess that this can be done quickly - just flip one letter in an official title on a lab letterhead. What will our colleagues think – they know that we are years ahead of everybody in the world in studies on fatty modifications, and now what? Threw everything into the drain for a hot topic, move to that crowded place called Innoburg to do inno-research? Can you give me an idea what apology words should I write in “my-sorry-ass” letter to Chancellery?

Frau Roth was silent and Professor went wild  – “You think you have made just a typo. Believe me, today I must spend hours in making long distance calls, connecting dots, and doing a small talk. You think it is a pleasant job to pull the strings in Berlin?  The problem with those Prussians is the only “sweet spot” we can count on is their attraction to lard and you know (at this moment he paused and looked straight into Frau Roth’s face), you must know better than anybody else inside these walls, he paused again, that we have only one barrel left. Frau Roth broke out from the office, scolded by Professor’s looks and words during his daily 5-min of wrath. 

Professor started working on a text of telegram to his old pal in Reich Chancellery whose prodigy son made his living by hacking lockers in Kaiser Wilhelm Institute. During the day, Professor has made a few phone calls to find out that his annual report has been stored in a particular place of the Director Bender’s cabinet. It was hidden with other reports (which as professor hoped nobody read) in the drawer lengthy labeled as Forschung,/Lehre/Wissenschaft/Universitaten_und_Hochschulenas. The task was to find form ZZ31415 and flip a single letter in a word mistyped 13 times.

“Dear Alex” - he wrote to his colleague in Berlin-  
The analysis of proteins in sample ZZPi needs your attention, one sequence is mirrored, can be alleviated by introducing a post translational modification. The Duchess runs with Erlenmeyerhof flask toward the pond.     
Yours, Justas”

“Sehr gut “– a smirk dressed the professor face as he re-counted the number of letters in the name of the flask   – “I hope the matter of accelerating population growth will now go smoothly in Berlin”.

Later on in the evening, just 40 seconds after 5 pm sharp all the Schulerfolk seized doing the job at once and hastily starting to leave the research facility. Universitat became suddenly lifeless.   Professor pretended that he was leaving as everybody else, he put on his sheepskin coat and started slowly walking along facility corridor.  When he turned the corner, he opened the door of the men’s room, locked it from inside, and stood there for a few moments listening for the noises in the building. When the sound of steps in the corridor has gone, he came back to his office. There, he opened a cabinet and took a jar containing specimen of modified fat. The top chunk of lard was especially attractive – it was neatly layered with red strips of protein inclusions.

Professor made ethanol/water/buthanol (50/45/5 v/v/v) solution - this liquid reminded him a hooch he and his Kamaraden took as daily beverage in old good days, filled the glass up to the rim and poured the liquid into the  throat in one shot.

“She went good” - he exclaimed – her Mutter… sie ging gut …
He started chewing a chunk of lard.

The night was falling upon the Elbe river.  Red disk of setting sun reached a horizon. Professor’s big frame was well set in a deep lavish chair near oak desk, the radio was silent, but he was waiting for fresh orders from his homeland transmitted in some unexpected manner. He was killing time chewing resistive chunk of lard moving it with his tongue from one side of cheek to another and slowly finishing the 1L flask filled with the hooch. He placed an empty bottle of Heineken beer in front of him. This was the last bottle from a stash he kept from ante-bellum times; it is still bearing “made in Holland” label. From time to time, Professor taped the label on the beer bottle with his glass, trying to touch a small red star. “Does the Motherland know about him, does she hear from him?” -  he wondered. Often, he felt himself as a pilot crossing the airless space, abandoned by the control tower.

Suddenly, he has detected a distant hum, he ran to the window and, second time in a day, opened the heavy curtains – that old hag, who mindlessly misspelled a single character in an ordinary Latin word, closed the curtains in the entire lab at 4:45 pm.

He looked up in the sky and saw a lone pair of B-17s.
“Guys, you are coming late today” - he uttered.  

He took a 24x binocular, and started watching a pair of sliver-bodied aircrafts.
They were rapidly crossing the sky and in a minute he could see huge stars painted across their tails. Setting sun shone red light at the aircraft and this light when reflected from the aircraft’s surface delivered images of pinkish stars to Professor’s eyes. 
“Dolphin” …..“Mermaid” – Professor slowly whispered – he managed to read the two aircraft names inscribed on long fuselages. He smirked again – what an odd couple. He memorized the numbers on aircraft wings, took from the bookshelf a textbook written by Mattauh and Herzog (known also as a MAT/HER), found the cipher on page 223 and converted numbers into the text. At once he understood  the message from Center and immediately place himself under the table the top cover of which was made form 2 inches thick oak board.  He grabbed the remnants of lard, his glass, the flask, and crawled beneath the desk.

Few minutes later, the silence of the darkened office suddenly became filled with a song. The words of this song smoothly came out of Professor ethanol-moisturized throat. In fact, these strong words came not only from the throat alone but from the depths of Professor’s soul. 

In a loud hum of approaching aircrafts, a lonely night guard running across the University Platz to the shelter could recognize an enthusiastic marching tune. A well-trained ear of the guard could even pick up a few words: “Rote Armee und schwarze Baron.... wieder bereitet wir koniglich Thron... Oh, those words, those lovely words, professor remembers them by heart, as if it were a magical protein sequence.

The guard never made it to the shelter, the shell made from meteorite iron shredded him as a sheet of ersatz paper caring sensitive information (so many of these were destroyed in those days). Late at night, in a red brick house near Blackley both B-17 pilots were heavily reprimanded for missing the target – a  northern wing of a lonely grey building located across the river just opposite to the Albrechtsberg castle - a major and specifics aim of operation “Lipido” recently launched by JCS office in Washington DC.

 

 


   
davnenko chto-to ne obnovliali bardovskuyu pesnyu -->>  
 

23 - 2 - 2012 -->>

Авторизованный перевод


"Хрен-нога!" - воскликнул возмущенно почтенный профессор биологии херр доктор Шевченко после того, как закончил читать текст длинной телеграммы - телеграмма пришла в его офис из Берлина ранним утром 23 февраля. Он позвонил в лабораторию и позвал к телефону свою секретаршу, фрау Ротт, профессор знал, что она там ... что она втихую пьет спирт ... он приказал ей бросить все дела и немедленно спуститься из лаборатории к нему в кабинет. Прежде чем старая пропойца появилась на пороге его двери, он встал с кресла, сделал несколько шагов к большому венецианскому окну и раздвинул тяжелые толстые шторы. За окном Профессор нашел красивый вид: черные воды неторопливой Эльбы и замок Альбрехтсберг, который возвышался среди голых оcин на противоположном заснеженном берегу реки. Погода на протяжении двух последних недель стояла теплой, и тонкий лед на середине потока растаял. Набережная часть города была сильно повреждена во время недавнего воздушного налета союзников, но старый замок стоял, неповрежденный. Его подвал был приспособлен для нечастых встреч участников проекта "сало - инновационное оружие возмездия". Серые взгляды, серые костюмы, плоские шутки ... и никаких новых идей за последние полтора года... тоска ... профессор вздохнул.

Фрау Рот недовольно внесла себя в офис. Она давно уже весила больше 200 фунтов - прибавив почти 30 фунтов с прошлого лета. Поездки мотористов-одиночек в город по единственной асфальтированной дороге часто перехватывались летающими крепостями с 9-ю сытыми глотками на борту, так что подвоз обезжиренного молока (жир от которого посылался на нефтяной завод), молодой моркови (остроконечная форма которой напоминала академическому народу о том, что страна находится в состоянии войны) и других полезных пищевых продуктов в столовую Института стал убийственным предприятием. Поэтому местный сельский люд - двуногие с развитой мускулатурой, почти исключительно переключился на снабжение завода для синтеза нефти.

Еще прошлой осенью, испытывая нехватку в органически выращенном продовольствии, уже немолодая фрау Ротт вынудила себя полюбить сало. Сало она выгребала из гигантской бочки, хранимой в холодильной комнате в лаборатории: каждое утро перед приходом дневной смены, она лезла в бочку с большой ложкой и там внутри - она отдавалась жирам. Часть своей добычи она меняла на этанол. Ее партнером по бартерной торговле был Йохан, основное лицо в департаменте: Йохан выдавал разные растворы студентам из оптической лаборатории по соседству. Этот небольшой, но значимый довесок к ее рациону - 50 грамм этанола, добавленных в чашку горячего чая - не только расплавлял куски сала в желудке фрау Рот, но и отгонял стыдливое ощущение от всего этого ежедневного цирка по залезанию внутрь бочки - на дворе шел пятой год войны.

"Что это?" - Профессор показал ей телеграмму из Канцелярии. "Почему эти бумажные крысы - он сдержался, но не сказал твари, - спрашивают, чтобы я написал более обширный отчет о своих новшествах ... о том, как наши инновационные достижения могут ускорить прирост населения страны... кто печатал годовой отчет для Канцелярии? Это были Вы?

"Простите, херр профессор", - начала было оправдываться фрау Рот, но профессор ее перебил: "Вы знаете, как они думают? И я думаю в данный момент о том, как легко было бы преобразовать наше всемирно-известное научное заведение в бордель. Это делается быстро - берем и заменяем одну букву в официальном названии лаборатории. Что скажут наши иностранные коллеги? Они уверены, что мы на годы ушли вперед в исследованиях жирных модификаций, и теперь что? Выбросить все наши образцы в Эльбу, сменить тему, переехать в то переполненное место под названием Сколеннбург под Берлином? Быть можете вы способны дать мне минимальное представление, какие слова я должен написать в меморандуме с общим названием "Господин начальник Канцелярии, мне жаль мою больную задницу".

Фрау Рот смолчала, а профессор продолжал распаляться
- "Вы думаете, что Вы сделали мелкую опечатку? Поверьте мне, фрау Ротт, сегодня я должен потратить на междугородные разговоры многие часы, украв у себя и своих коллег золотое время. Думаете просто вести беседы ни о чем? Думаете - это приятная работа - установить связи и знакомства в этом безмозглом месте под названием Канцелярия? Проблема с этими пруссаками в том, что единственная "наживка", на которую они купятся - это подмаслить их кишки нашим салом? Вы же знаете (в этот момент, он сделал паузу и уставился на фрау Рот, изучая ее реакцию) - Вы должны знать лучше, чем кто-либо еще в этих стенах.... он сделал паузу снова ... что мы имеем в подвале только одну неполную бочку. Профессор внезапно замолчал.

Не выдержав молчания, фрау Рот вынеслась из офиса.

Профессор начал работать над текстом телеграммы своему старому приятелю в Канцелярии. Одаренный сын этого приятеля зарабатывал себе на жизнь, взламывая шкафчики в Институте Кайзера Вильгельма. В течение дня профессор сделал несколько телефонных звонков и узнал, что его годовой отчет был положен в особый сейф директора Канцелярии, херра Бендера.
Его годовой отчет (который, как профессор надеялся, мало кто прочитал), располагался вместе с другими отчетами в ящике, маркированным как "наши главные успехи". Задача состояла в том, чтобы найти форму ZZ31415 и смахнуть единственную букву в слове, тогда отчет при проверке уйдет в архив без прочтения.
"Дорогой Алекс, - он написал своему коллеге в Берлин, - анализ белков в типовом образце ZZPi нуждается в Вашем внимании, одна последовательность должна быть изменена - прошу вас, введите пост-модификацию во второй аминокислоте. Герцогиня кружкой Эсмарха бежит пруду.
Ваш Юстас".

"Очень хорошо", - ухмылка украсила лицо профессора, когда он пересчитал число букв в послании. - "Я надеюсь, что процесс ускорения прироста населения в Берлине теперь пройдет гладко".

Вечером, всего 15 секунд после того как пробило 5 часов, народ в лаборатории немедленно прекратил работу и стал торопливо покидать здание. Профессор надел свое овчинное пальто и медленно пошел со всеми по длинному коридору. Он повернул за угол, направившись к двери мужской уборной, запер дверь изнутри и встал за дверью, прислушиваясь к звукам в коридоре.

Когда шум в коридоре окончательно затих, Профессор возвратился в свой кабинет. Там, в кабинете, он открыл потайной ящик большого дубового шкафа и вытащил 3-литровую стеклянную банку, внутри которой хранились образцы модифицированного жира. Самый большой кусок был особенно привлекателен - он было аккуратно выложен нежными слоями с включениями белка.

Профессор подошел к холодильному шкафу, нашел там склянку с этанолом, и сделал "фифтяк" - 50% раствор этанола и воды - эта жидкость напомнила ему выпивку, которую он и его университетские друзья употребляли в качестве ежедневного напитка в добрые старые дни.
Профессор наполнил граненый стакан до краев, и мужественно выпил его содержимое в несколько больших глотков...

"Пошла, родимая", - крякнул Профессор - "ее мать ... хорошо пошла ..."
Он пропихнул в рот кусок сала.

Ночь наступала на город. Красный диск солнца почти достиг горизонта. Грузное тело профессора чувствовало себя комфортно в старом глубоком кресле, сделанном из богемского мореного дуба. Он включил коротковолновое радио, встроенное в пепельницу, и настроился окурком на нужные ему мегагерцы. Профессор ждал новых приказов из центра, пусть даже переданных в самой необычной форме.
Так в кресле он и сидел, жуя кусок сала, перемещая его языком с одной стороны щеки к другой, наблюдая, как медленно заканчивается литровая фляга с фифтяком.

Перед собой профессор поместил пустую бутылку из под пива Heineken. Это было его последней бутылкой пива, он купил картонную коробку с 6-ю такими бутылками еще довоенных времен - те наклейки имели знак "сделано в Голландии".
Время от времени Профессор стучал своим граненым стаканом по главному символу на бутылке, пытаясь коснуться всех лучиков маленькой красной звезды. "Родина знает, Родина слышит?" - задавал себе вопрос профессор.

Часто он чувствовал себя как какой-нибудь эскимос, посланный в безвоздушное пространство и позабытый диспетчерским пунктом. "Центр, центр... кто я?"
Профессор вздохнул.

Внезапно, он услышал гул - быстро подбежал к окну и, во второй раз за день, открыл тяжелые шторы. Эта пропойца, которая сделала одну единственную орфографическую ошибку в обычном латинском слове и тем самым испортила ему день, умудрилась закрыть шторы во всей лаборатории за минуту перед уходом.

Он поискал глазами в небе и наконец увидел пару B-17.
"Парни, опаздываете, парни" - он произнес с чисто саксонским возмущением. Он взял 24-кратный бинокль и начал внимательно разглядывать самолеты.

Они быстро приближались, пересекая розоватое небо.. через 20 секунд он разглядел огромные звезды, нарисованные на их хвостах.
Закатывающееся солнце светило красными лучами на самолеты и этот свет, отраженный от полированной поверхности белого металла делал звезды красными - и это очень обрадовало профессора.

"Дельфин" ..... "Русалка" - профессор напряг зрение и прочитал по-английски названия самолетов на боках длинных фюзеляжей. Он ухмыльнулся, какая странная пара!

Когда самолеты подлетели еще ближе - профессор рассмотрел и запомнил последовательность цифр, грубо намалеванных на фюзеляжах и крыльях самолетов... он подошел к книжной полке и взял пыльный учебник Маттауха и Херцога (известный среди его студентов как MATХЕР), открыл страницу 223, нашел там ключ к шифру, и преобразовал недлинный набор цифр в текст.

Профессор сразу понял содержание этого важного сообщения от Центра, и даже оценил восклицательный знак в конце ....

Вызывал огонь на себя? Так бери!

... далее его действия стали стремительны: Он опустился под стол, крышка которого была сделана из толстой дубовой доски, не забыв прихватить остатки сала и наполненный стакан.

Несколько минут спустя тишина кабинета стала заполняться песней. Слова этой песни свободно шли из увлажненного этанолом горла профессора. Они прибывали как волны .... не только из горла, но и из самой его души. О... те слова... те замечательные слова, профессор помнил их сердцем, как будто это была волшебная последовательность важного, но известного только ему, модифицированного белка.

За громким гулом приближающихся самолетов одноногий охранник, на костылях пересекавший университетскую площадь по дороге в убежище, вдруг удивился, услышав громкое пение, голос пел (пел причем на иностранном языке) что-то странное, и мотив был такой знакомый - как будто бы он даже слышал этот марш.

Охранник никогда так не добирался до убежища, бомба раскромсала его на части как лист бумаги с написанной секретной информацией (спросите Профессора - он знает, сколько их пропало в те дни). Поздно вечером в низком кирпичном доме в Лондоне обоим пилотам B-17 был сделан выговор.
Выговор был сделан за то, что они не смогли поразить северное крыло одинокого серого здания, на берегу реки Эльба, что стоит в лесу напротив замка Альбрехтсберг - это здание было главной целью операции "Липидо", скоординированной объединенным офисом военных министерств в Вашингтоне, округ Колумбия.

*   *   *

<<--  За_Наукины Опыты   –   Eugene's Letters  <<--
 

Hosted by uCoz