*   *   *

"Когда я жил в общежитии, у нас была только одна лампочка" - сказал Анатолий Степанович и перебил все лампочки в своей квартире.

"Когда я жил в общежитии, - возразил Юрий Валентинович, - у нас были только железные кровати!"
И он переломал все стулья, столы, кресла, креслица, этажерки и комод. Только прикроватную тумбочку оставил.

А потом они заколотили туалет и забили раковину чаем, набросали на пол окурков и засалили обои над кроватями (прованским маслом, разумеется), застелили стол одеялом и стали развешивать картинки (исключительно с помощью кнопок).

Рассвет застал их в разгромленных комнатах за питьем чая без сахара. Эх, молодость наша!

*   *   *

Каждую ночь я вижу один и тот же сон. Я падаю через бесконечную анфиладу пустых пространств. В них ничего нету. Кроме меня. Впрочем, как я ни старался, я не смог разглядеть ни своих рук, ни своих ног. Зато кончик носа виден ясно и отчетливо.

Чай пьет доверчивых кретинов,
Корона светит на полу.
Ты подставляешь листьям спину,
Чтоб перекрыть дорогу злу.
Ты носишь деньги в старой фляжке,
Закрытой на ножной замок.
А томик Гегеля в рубашке,
Как будто он тебе помог.

В начале своего падения я весь был охвачен судорогой. Я так боялся разбиться (и был уверен, что разобьюсь очень скоро), что просто физически не мог открыть глаз.

Вот мой дом из картонных коробок.
Вот обои из чужих стихов.
Не нажми невзначай каких-нибудь кнопок,
А в остальном чувствуй себя как дома.
Великолепный Какдом, не правда ли?
Цукватапронгеклохвамостическопродуарыжсутра.
Вот!

Так я падал несколько лет. Потом мне пришла в голову мысль (первая за все время падения), что здесь что-то не так. Я не понял этой мысли, ибо уже разучился понимать мысли. Однако я так поразился тому, что какая-то мысль забрела ко мне в голову, что не заметил, как открыл глаза. И ничего не увидел. Очевидно, того, обо что разбиваются, тоже не увидел. Только впереди брезжило новое пустое пространство, а за ним еще одно и т. д.

Слезы в усталых глазах,
Руки в засохшем мыле,
Серьги в больших ушах,
А на лице слой пыли.
Слезы в больших глазах,
Руки в засохшем мыле,
Серьги в усталых ушах,
Древняя пыль на устах.

Еще через некоторое время я осознал, что в ближайшее время бояться мне нечего. Первое время я был ужасно этим доволен и порой беспричинно смеялся по несколько месяцев. К тому же в одном из карманов я обнаружил электрический чайник и баловался желудевым кофейком. Жизнь казалась мне почти прекрасной.

Давайте поедем на речку,
Где своры голодных питонов,
Давайте залезем на печку
Послушать каких-нибудь стонов.
Давайте играть в гоголь-моголь,
Геенну и город Мадрид.
Давайте сожжем Симферополь
И примем в колхозы ставрид.

Через некоторое время падение стало мне осточертевать. Но я этого еще не замечал. Я вел с собой беседы типа:
Я: Как Дао может быть источником и мерилом строгости одновременно? Ведь если я, например, измеряю бамбуковую палку линейкой, то линейка лишь мерило палки, но не ее источник.
Я: Ты гонишь! Линейкой измеряют не палку, а ее длину. А у палки в себе длины нет. Длину привносит линейка. Поэтому она не только мерило длины, но и Светлый Податель ее.
Я: Ты гонишь!
… ну и т. д. и т. п.

Пришел мозговой паралич,
Угрюмливо трущий глаза.
Он начал задумчивый спич,
И хочет меня ту би "за".
Но нету руки у меня,
Не буду я голосовать.
Пускай я большая свинья -
Идет оно все под кровать!

!ЪХЦ (а это жуткая ересь, это я для примера жуткой ереси). Потом мне стали сниться сны. Как я учусь в каком-то институте, не хожу на занятия, маюсь фигней и вообще. Потом засыпаю и просыпаюсь. То есть во сне я ложусь спать, а на самом деле просыпаюсь. И продолжаю падать. Но к этому времени я уже осознал, что мне все осточертело, поэтому сны эти меня уже не интересовали.

Красный, желтый и зеленый
Знают дяди всей земли.
Жир мозгов моих топленый
Выкинь с криком "Ай-люли!"
Повяжи на брюхо галстук,
И побрей себе язык.
Вымажь морду синей пастой,
И болтайся, как привык.

Я больше не могу. Я устал падать. Я устал ждать падения. Я устал не ждать падения. Я молю Мать-Землю подставить свои ладони и принять в них кровавую лепешку из меня. Или… Здорово было бы столкнуться с каким-нибудь идиотом навроде меня, который падал бы точно мне навстречу…

	Что такое хорошо и что такое плохо?   Крошка сын к отцу пришел И спросила кроха: "Что такое хорошо? И что такое плохо?" Отвечал ему отец: "Трепещи и мохай! Чтоб ни делал ты, юнец, Будет равно плохо." И чтоб вдруг не пожелал Нашалить скотина, Долго папа сына драл Тонкой хворостиной. Крошка сын домой пошел И решила кроха: Плохо делать хорошо, Надо делать плохо.

В. Маяковский о физтехах

	*   *   * Заходи ко мне, друг, мне так скучно порой, Я тебе расскажу, как живу, кто такой, Знаешь, друг, этот дом, хоть и мой, Только либо он плох, либо я слишком злой. Как-то здесь неуютно, здесь что-то не так Здесь чем больше почета, тем больший дурак, И никто здесь не друг, и никто здесь не враг Здесь на улицах солнце, а в комнатах мрак. Здесь не могут отнять, но здесь могут не дать Здесь не могут побить, но готовы предать. Здесь разучишься жить, но научишься брать Чтобы что-то купить, надо что-то продать. Как-то раз по ошибке зашел в этот дом Наш идейный наставник с разинутым ртом И внимали ему, перепутав с Христом И узнав об ошибке днем позже. Здесь не хочется думать, здесь легче спросить Здесь не хочется помнить, здесь проще забыть Здесь удобней смолчать, здесь удобней забить Я хотел бунтовать, но мне лень говорить. В этом доме мне жить, так что я не взыщу Лучше тем улыбнусь я, а этим прощу. Я как птица взлетаю, но все не лечу Раньше я не умел, а теперь не хочу… Заходи ко мне, друг, мне так грустно порой Проведем с тобой вечер, не самый плохой. Не зови меня, не поеду с тобой Как ни плох этот дом - он ведь все-таки мой.