Виолетта была в длинной ночной рубашке, под которой глаз без труда нашупывал короткое спортивное тело драматичекого сопрано. Имя этого сопрано на буклете, что я нашел под соседским креслом, обозначалось как Корина Винтерс (может, родственница Миледи?). Oбе пели мне в лицо.
Виолетта, согласно либретто, отьедет в мир иной прямо здесь, на сцене. Ее процесс пения ртом прекратится через два часа 15 минут примерно в пяти метрах от моего кресла. В планах у Корины - окэшить чек на пару десятков тысяч зеленых и вылететь завтрашним рейсом в Европу.
Интересно, что среди 5-титысячной конгрегации филофонистов, наблюдавших инфернальную работу драматического сопрано над закатываением в асфальт Парижской старлетки, не было ни одного представителя угнетенных меньшинств - здесь я имею ввиду не только китайских аспиратов в местных университетах. Видимо, в штате Вирджиния только белые американцы увлекаются трехоктавным пением под Верди на открытом воздухе.
Чего только Верди не насочинял. А главное - все правда ...иначе - просто быть не может.

"Ну да, - сказал я однажды по поводу одного расклада по жизни - хорошо запутанной ситуации, которая случается с безбашенными американками, - она думает, что она Мария Дюплесси, а он думает, что он Думас-фиглио".
"Кто эти люди? - меня переспросили, - они твои знакомые?"
"Да не... так, встречались пару раз", - ответил я.

Интересно, в каком же штате эта Бельгия... ?

Первый раз я встретил Виолетту Валерьевну лет 30 назад. Это был Большой театр. Наблюдал я за ее эскападами, а также за метаниями по сцене ее хахаля, Альфредо, с балкона второго этажа. Я достал билеты на это действо, участвуя в эпичном 10-часовом сносе - тогда физтех и МИФИ сносили дикий колхоз.
Эскорт мой состоял из подданой одного Балканского государства - тогда студентки-дефектолога, выгнанной из общаги за дебош. Она приблудилась к нашему дворницкому братству на Сивцевом Вражеке, где и жила - иногда махая метлой, иногда исчезая на 2-3 недели.
Тогда в Большом на ней было длинное платье цвета электрик и белая брошь из жемчуга.

Помню, что рыжий Альфредо пустил петуха в первой же арии под многообещающим названием "Давайте разольем по стаканам" - "Libiamo ne' lieti calici". Разлили шампанского - и даже несколько раз..
.. к концу первого тайма он таки распелся, и иногда даже не уступал Пласидо Доминго (как я тогда думал).

Папахен Альфредо - Жорж Жермон - третий и важный персонаж, вышел на замену во втором тайме в качестве баритона - пел на удивление грамотно, это я помню. Сначала угрозами, что естественно прошло мимо кассы, потом давя на благородство, он показал "кто в семье главный" и закоптил жизнь нашей сладкой парочке: развел Виолетту (даму весьма опытную в обращении с мужиками) как сочинский наперсточник ярославского лоха.

В самом конце оперы и, естественно, в конце яркого жизненного пути Виолетты - толстому Альфредо показалось в лом тащиться через всю сцену, чтоб ну хотя бы как-то оживить свою пассию: к примеру, сделать ей "рот-в-рот". Виолетта, однако, не сконфузилась и откинулась прямо в руки папахена Жермона, случайно пробегавшего мимо, сказав напоследок своему любовнику типично женское "прощай, засранец", что по-итальянски звучит как-то благороднее: "аддио дель пассато".

В той "Большой" Виолетте было 120 кг, а Альфредо был хотя и упитанный тенор, но маленький, поэтому когда Виолетта начала склеивать ласты, он постарался держатся от нее подальше, предвидя, наверное, и не зря, производственную травму.

Много лет спустя, я обнаружил себя на вершине одного из холмов города Сан Франциско - а конкретнее, в доме, где с третьего этажа был виден залив. Сидя на кухне напротив огромного окна и попивая чай, я наблюдал за белым пароходом, что медленно перевозил пассажиров на восточный берег залива. Собеседником моим была хозяйка, та самая студентка-гуманитарий, которая утверждала, что и оперы, и такого платья с ней никогда не случалось.
Представьте себе: белый пароход, настроение типа "Граф, вы играете Шопена?"... и вдруг, черная молния ... перечеркнувшая уверенным зигзагом чистый горизонт .. "Шопена? Нет, не помню такого... так, по клавишам стучу".

Может быть, мне стало лучше в тот солнечный день в Сан Франциско, если б билеты в Большой я тогда не взял, а был вынесен со сноса с набитой мордой, держа в руках оторванный рукав любимого плаща из немецкой болоньи.

"Нам не дано предугадать, как действо наше отзовётся...
Что на бабло кидать, колоться, иль просто в потолок плевать"..

Считается, что всё, что ни делается - все к лучшему.
Парадох, конечно, но не более странный, чем популярный рефрен "кроче и делиция", много раз повторенный Альфредо, а потом и Виолеттой. Интересно мне: если есть "кроче", то есть, конкретный геморрой, (если перевести с рецептурного латинского на обычный докторский вернакл), то от этого у человека не может быть никакого "делиция".
Хотя, впрочем, кто его знает... оперная среда - все эти меццо-сопрано, инженю, и контре-теноры - это, уважемые физтехи, далеко не бином Ньютона.
Подозреваю, что именно у Дюмаса-фиглио был большой опыт как по части знания парадоксов языка, на котором и был написан оригинальный сценарий, где половина букв пишется, но никогда не произносится, так и по части разнообразных патологий, в том числе у оперных певичек, а Верди здесь не при чем. Верди, он - католик из интеллигентной семьи, а Фиглио, как ни крути, - мажор и гугенот.

Обратно в Вирджинию...
Корина конечно же талантливая девушка, но не бельканто.
Она далеко пойдет, но таки не дальше Америки.

Идеальная Виолетта конечно же не "soprano dramatica", а бельканто; и должна не только весить меньше 110 паундов (влючая ночную рубашку из поплина), но и петь (и не только в штате Вирджиния) так, чтобы удовлетворить следующим критериям:
(далее по списку, но по жизни - как получится)
   an impeccable legato production throughout the singer's (seamless) range;
   the use of a light tone in the higher registers;
   an agile, flexible technique capable of dispatching ornate embellishments;
   the ability to execute fast, accurate divisions;
   the avoidance of aspirates and eschewing a loose vibrato;
   a pleasing, well-focused timbre;
   a clean attack;
   limpid diction; and
   graceful phrasing rooted in a complete mastery of breath control.

Tак вот - мало их, оперных злодеек, способных "разрулить пернатые пузатости"
(dispatch ornate embellishments), оставаясь при этом в весе пера.
Здесь отметим, что Суми Йо - в роли Виолетты - как была, так и осталась непревзойденной.

"Ah! fors'e lui" & "Sempre libera"

Инва Мула.
Многие помнят это имя. Именно Инва Мула стала широко известна после одной единственной арии, которую она спела в фильме "5-й элемент" (без сомнения, кроме Инвы над записью хорошо поработал и звукорежиссер фильма).
Кроме "Il dolce suono" (сладкий звук), Инва довольно сносно пела ту же "Strano, strano" из Ла Травиата. Oднако по-существу, она лишь продемонстрировала, что подавляющее число драматическиx сопрано поют эту арию одинаково плоско (т. е. без орнамента и окрашенных пузатостей).
Вслушайтесь: сопрано драматикa звучит как... как бы тут лучше выразиться... представьтe себе картинкy: хорошо сколоченный типовой дачный домик с овчаркой, бегающей по участку, время от времени подающей голос; в то время как колоратурное сопрано - это деревянная изба с резными наличниками и пацаном во дворе, играющим на разводной пиле.

Инва Мула - Травиата - "Strano"