 |
 |
 |
| |
One day from Professor Schevchenko’s life
Fictitious Herr Doctor Professor Schevchenko of Eastern european roots
lives in Drezden, Germany, circa 1939-40.
He dreams to obtain a visa to North America to escape all that Teutonic gloom and doom ( sort of abzatz - a thin plane slowly moving with its edge ahead and on thin legs). Sometimes he thinks he is Stirlitz.
His helpers:
Victor - a former collaborator to Professor, an expert on collection and analysis of information,
lives in neutral Switzerland.
Katia - former assistant to Professor, expert on transmission of information,
lives in neutral Sweden.
Bell-off (Belov) - a smart guy and inventor of fast transmission of every bit of information collected by helpers, he surpassed both radio commentator Alexander Graham Bell (Bell-on) and one smart math dude nick-named as Hadamard.
His enemies:
Four aspirants (graduate students). Their names when taken together can be translated as ...
Kiss me in buttocks, supermen, and stay in a good health ....
(goes as translation from broken German).
Abbas-Barabbas - is ruthless smart-ass professor, struggling to get permanent position in some University, a son of east-German mother and a refugee from non-european country. His name sounds closely to the name of famous puppeteer (that is, Carabbas) from one variant of pseudo-Italian fiction about some naiive retard called Pinocchio. This story dwarfs Mother Goose stories in popularity in many non-English-speaking countries (at least we know two such countries).
Interestingly, one Mother Goose stories is about A Puss in Boots, where one can find some other Marquise Carabas, please do not confuse him its pseudo-Italian Carabas.
Other stuff:
Adler Mayor - antique German car. Opel-Cadet - not very antique German car.
A song, the one Professor sings in the end , is popular Red army marching song written in the end of Civil war (circa 1920).
ZYR - absolutely best Russian vodka, (good stuff expensive), sold in liquor stores in Northern America
|
|
|
 |
It would be nice to morph into a cloud, a small grey cloud with a white top, like for instance that one, making its way to the south, and drift, unnoticed by border patrols, to a hallowed Alpine region occupied by citizens of a neutral country. Herr Doktor Professor Schevchenko stopped near spacious steel-enforced window surprisingly not shattered after last night raid and stared at colorful sunset. Whole 4 minutes of his precious time, he spent following with his aging sight a flock of stratus cumulus crossing cheerless Dresden sky. Yesterday, he was denied an entry visa again, and earlier today he decided that he must act. It was not the first time, though. He long became skilled in ways and means to survive through long bouts of hope and despair, during the three wintry months when he was waiting for visa processing. To learn the news, he used to drive to a Swiss border on every weekend. Near the border, sitting in his spacious Adler-Mayor, he looked down the hill to the valley spotted with high sharpened roofs and dreamed about old good days filled with cheese feasts, hard-liquor imbibing, and hiking with Victor across steep bosom, crevasses, and cleavages of Young-Frau and horny Matter (Matterhorn). In the night, he unpacked his UV source, the one to visualize gels, and used its on and off switch button to transmit in Morse code his thoughts to Victor living just 100 meters behind a schlagbaum on a Swiss side. Friend’s bawdy comments on a situation ciphered in the same code came with his thick Swiss accent with a fantastic speed of one bawd per minute.
Locked within a restrained space on a less fortunate side of the border, Herr Doctor Professor had this edgy feeling that abzatz would soon be looming everywhere. From a lab, where he pioneered and developed complex science of lipidomics, all dedicated students have gone lately with the speed of a prickling winter storm, like French office workers after 3:30 p.m. Alas, he could never manage to grasp the awareness of a good life outside the lab as easy as those giver-uppers procrastinating between Rhine and Rhone, in a space where nobody worked for a mere bit of a scientific pride. Yet, the nature abhors vacuum. The lab from where all local blondes and reds have been gone en masse to more lucrative occupations such as imposing recht und ordnung on their neighbors, has been rapidly filled by hard-working (many only seemingly, yet, still many, naturally) miniature people from land of rising sun. These came in big numbers and enthusiastically started to re-invent the field of lipidomics, supplying Herr Professor with fantastic results on old samples. “Albeit staffed with this multitude, a rapidly moving bandwagon will be soon derailed,”- Professor sadly thought. A runaway ‘omics train flying off the mound at the end of the blind railway track - this ugly image was coming again and again to Professor’s mind as an unpleasant fixation.
Lately, Professor has been bothered with a new concern. It seemed that every corner of ‘omics field was overcrowded; to such an extent that finding new interesting direction would soon be impossible. And Freddy, his diligent office manager, obviously would run out of Trans Lardus Dnistrius as early as the next month. In previous years each and every month, fat-obsessed Freddy traveled to the Eastern border to exploit a shadowy chain of Schwartz-market connections. After heavy trade offs and ins, he usually obtained approximately a kilo of good Weisse lard. All the lab’s achievements were based on studies of the few good specimens of unknown origin. Chunks of this pink-whitish treasure were covered with salt and kept frozen in liquid nitrogen. Well, today, Professor opened the LN container and observed that only a small piece was left there. No, he is not admitting a defeat. He will not be a laughing stock of the lab. He will never switch to a murky field of libidomics as suggested by some pun-loving clowns at the department. Never, not he, but…But as a second thought, he would love to move to a new field. Not libidomics, though. First, he was not positive about the reliability of the funding sources, and secondly, that pesky specimen problem again. Since the beginning of that bank mess and ensuing international hostility, the enthusiastic female volunteers from red lantern quarters where most of students from Professor’s Lab were frequent fliers lost their clientele of rich University kids and have volunteered to wash green collars of enlisted men covered with a sticky mud of West Front trenches. Since that time, no news came from the ladies of the West front.
Suddenly, Herr Professor has come to a reality and started following a new interesting cloud formation on an undulating part of the western horizon. Interestingly, one cloud started to resemble to him a bear, another, a rare end of that bear. “Procteomics,” - slipped off his tongue. “One extra consonant, but such a different flavor. Wait! This may be an interesting development! H-mm, and at this interesting spin …. this interesting flavor, ” - Professor has started thinking fast. Four of his best Aspirants: Kishmir, Imm-Tookhas, Uber-Mensch, und Zei-Gezund, hastily moved abroad to the lab of Sphincter-Carabbas just before the stock market crash. They started plowing a research field nobody knew a thing about. In recent years, none of their results has been published in “The Fat Ugly Chick”, a flagman journal where they used to publish results of their Ph.D. studies with Herr Professor. In vast proteo-area, the FuC was ranked second after the Fuehrer-Magazine with a pretentious title “Science and Nature of the Cell and Incarceration” so lovingly adored by pompous activists of Politische Forschung movementand Zuerst Department officers. Professor loathed the Cell. People who published there could be vividly defined as Hats with no Cattle, or Chiefs without Indians as they say in Schwartzwald.
But he must get Carabbas’ publications in that new secretive ‘omics area. He was 101% sure it was procteomics, he already knew that. The field is rich of natural digests; it can be a golden hole, or more correct, a golden key to a hole to unlock the door to a bright future. So he, Herr Doctor Professor, must be the brightest Lampen shining from above in that future rather than lowly Associate Carabbas and his puppets. “OK, now, first thing in the morning, he would drive to the Swiss border and from there he would wait for Victor,” – Professor started putting a plan. Herr Professor worried about the vast amount of inside information on Barabbas’ communications with allies that has to be transmitted by Victor during a single night. Professor has learned recently of ways of rapid multi-channel transmission, especially promising was the invention of Hadamard, a former Professor’s colleague. But how well does Victor know Hadamard? What about incredibly rapid transmission multi-channel matrix code used by professor-resident E.T. Bell or its more advanced variant used by Bell-off, a young assistant in Bell’s Lab? Has recent Bell-off communication on his arrested mobility reached Victor?
At five sharp, Herr Professor left the lab and drove home in his other, a bit smaller but more efficient car. It was hybrid Opel-Cadet working both on synthetic Benzine, Diezel, and processed fat from soup kitchens. Kate, his liaison person and Instructor in Musical school, left him this car last year and then wisely escaped from Berlin. Interesting, where is she now? Is she playing piano for Brits or for Eastern block? Professor caught himself thinking about Be-Mole – this is how Kate was nicknamed by him - more often in recent days.
He almost ran out of fuel on the way back to his Weierschtrasse and eventually, nervous and filled with expectations, parked near his house. In total darkness, he struggled for a whole minute to open the front door. Demonstrating a noticeable agility in his body, Herr Professor descended to a basement down the squeaky stairs. There, in a dark corner, a half-empty bottle of ZYR was waiting for him hidden in pile of lumber. First, he utilized a small piece of lard liberated from LN container in the lab to quell his hungry stomach. Then, Herr Professor took a facetted glass popular during liberal and short-lived era of Neu–Ekonomik-Politik, filled the glass to the brim, and hastily emptied 200 mL of ZYR directly into his “chest barrel”. After producing a series of gurgling sounds, he squeezed the bottle in his left hand, and, using his sharpened fingernails, engraved on the bottle sticker a strange but spectacular sequence “2-23-2009”. He cleared his throat and started singing in a foreign language a marching tune apparently dedicated to some events in the past. A trained Slavonic ear could find there a strange fixation on the Red vs Whites, on an interplay between the Barons and Working Class, and also some strange word that could be closely pronounced as Refwoennnsowet which probably stood for Review of the Vogts and Vets. After drinking the rest of ZYR bottle, Herr Professor finally lost his touch with the outer Lebensraum and happily spread his exhausted body on an oak chair covered with the Orenborough wool shawl purchased in a duty-free shop during his long-forgotten trip to Northern America across the stormy British seas.
In a land afar, over Taiga, sun was rising illuminating with its shiny rays a first chapter of new era, you know, the shitty one.
|
За победой -- Рис. В. Дубинина с сайта www.caricatura.ru |
|
 |
 |
 |
 |
|
В законспирированном Центре, спрятавшемся в недрах московских многоэтажек, старлей получил очередное донесение от Резидента и склонился над его расшифровкой, прикладывая нужным местом увесистую монографию "Lipidomics and bioactive lipids". Резидент писал на изобретенным им самим эндосемиотическом шифре левой рукой на всех языках сразу.
Центр не доверял вполне ни Herr'у Doctor'у Professor'у Schevchenko'у с его коллаборатором Victor'ом и радисткой Katia, хотя его группа успешно завалила сверхсекретный проект "Fat_Ugly_Chick" по созданию немецкой libid'оидной бомбы, ни своему Резиденту. Послать бы их всех на переподготвку в Колымский начный центр, думал старлей, там их живо научили бы отмывать настоящее золото от 'оидов.
Но Центр готовил новое задание Резиденту - занять место Carabbas'а и захватить мировое лидерство в complex science of lipidomics-libidomics.
|
Один день Профессора Шевченко
Фиктивный Профессор Доктора Schevchenko Herr восточноевропейских корней живет в Drezden, Германия, приблизительно 1939-40. Он мечтает, чтобы получить визу для Северной Америки, чтобы избежать всего что Тевтонский мрак и гибель (вид abzatz - тонкий самолет, медленно перемещающийся с его краем вперед и на тонких ногах). Иногда он думает, что он - Stirlitz.
Его помощники:
Виктор - прежний сотрудник Профессору, эксперту по коллекции и анализу информации, живет в нейтральной Швейцарии.
Katia - прежний помощник Профессору, эксперту по передаче информации, живет в нейтральной Швеции.
Звонок - от (Belov)-a умный парень и изобретатель быстрой передачи каждого бита информации, собранной помощниками, он превзошел оба радио-комментатора Alexander Graham Bell (Звонок - на) и один умный математический пижон, по прозвищу как Hadamard.
Его враги:
Четыре кандидата (аспиранты). Их имена когда взято вместе могут быть переведены как. Поцелуйте меня в ягодицы, супермены, и пребывание в хорошем здоровье.... (идет как перевод со сломанного немецкого языка),
Абба-Barabbas - является безжалостным профессором умной задницы, изо всех сил пытаясь получить постоянное положение в некотором университете, сыне восточногерманской матери и беженца от неевропейской страны. Его имя звучит близко к имени известного кукольника (то есть, Carabbas) от одного варианта псевдоитальянской беллетристики о некотором умственно отсталом naiive, названном Pinocchio. Эта история затмевает истории Гуся Матери в популярности во многих неанглоговорящих странах (по крайней мере, мы знаем две таких страны). Интересно, истории Гуся Матери о Киске в Ботинках, где можно найти некоторую другую Маркизу Carabas, пожалуйста не смущайте его ее псевдоитальянский Carabas.
Другой материал:
мэр Adler - старинный немецкий автомобиль. Кадет опеля - не очень старинный немецкий автомобиль.
Песня, один Профессор поет в конце, является популярной походной песней Красной армии, написанной в конце гражданской войны (приблизительно 1920).
ZYR - абсолютно лучшая российская водка, (хороший дорогой материал), проданный в винных магазинах в Северной Америке
Это было бы хорошо к морфу в облако, маленькое серое облако с белой вершиной, как например что один, пробиваясь на юг, и дрейф, незамеченный пограничными службами, к освященной Альпийской области, занятой гражданами нейтральной страны. Herr Doktor Профессор Schevchenko остановил близкое просторное проведенное в жизнь сталью окно, удивительно не разрушенное после последнего вечернего набега, и уставился на красочный закат. Целые 4 минуты его драгоценного времени, он потратил следующий с его стареющим видом скопление кучи слоистых облаков, пересекающей унылое Дрезденское небо. Вчера, ему отказали во въездной визе снова, и ранее сегодня он решил, что он должен действовать. Это не был первый раз, все же. Он долго становился квалифицированным способами и хочет выживать через длинные приступы надежды и отчаяния, в течение трех зимних месяцев, когда он ждал обработки визы. Чтобы узнать новость, он имел обыкновение ездить в швейцарскую границу в каждый уикэнд. Около границы, сидящей в его просторном Adler-мэре, он смотрел вниз холм к долине, определенной с высокими обостренными крышами, и видел во сне старые хорошие дни, заполненные банкетами сыра, впитыванием твердого ликера, и путешествующий пешком с Виктором через крутую грудь, расселины в леднике, и расколы Молодой фрау и рогатого Вопроса (Маттерхорн). Ночью, он распаковал свой ультрафиолетовый источник, тот, чтобы визуализировать гели, и использовал на и от кнопки выключателя, чтобы передать в Азбуке Морзе его мысли Виктору, живущему только 100 метров позади schlagbaum на швейцарской стороне. Непристойности друга комментируют ситуацию, зашифрованную в том же самом кодексе, шел с его толстым швейцарским акцентом с фантастической скоростью одной непристойностью в минуту.
Запертый в пределах сдержанного места на менее удачливой стороне границы, Доктор Herr у Профессора было это острое чувство, что abzatz будет скоро вырисовываться всюду. От лаборатории, где он вел и развивал сложную науку lipidomics, все преданные студенты пошли в последнее время со скоростью колющего зимнего шторма, как французские конторские служащие после 3:30 пополудни увы, ему никогда не могло удаваться схватить понимание хорошей жизни вне лаборатории столь же легкой как те дающий-uppers, откладывающий между Рейном и Роной, в месте, где никто не работал для простого бита научной гордости. Все же, природа ненавидит вакуум. Лаборатория от того, где все местные блондинки и краснота ушли в массе к более прибыльным занятиям, таким как наложение recht und ordnung на их соседях, была быстро переполнена трудолюбивым (многие только по-видимому, все же, все еще многие, естественно) миниатюрные люди от земли возрастающего солнца. Они вошли в большие числа и с энтузиазмом начали повторно изобретать область lipidomics, снабжая Профессора Herr фантастическими результатами на старых образцах. “Хотя укомплектовано этим множеством, быстро движущаяся побеждающая сторона на выборах будет скоро пущена под откос,” - Профессор печально думал. Беглец ‘omics поезд, отлетающий насыпь в конце слепого железнодорожного пути - это уродливое изображение, приезжал снова и снова в ум Профессора как неприятная фиксация.
В последнее время, Профессор был обеспокоен новым беспокойством. Казалось, что каждый угол ‘omics область был переполнен; до такой степени, что обнаружение нового интересного руководства скоро было бы невозможно. И Freddy, его прилежный офис-менеджер, очевидно исчерпал бы Trans Lardus Dnistrius уже в следующем месяце. В предыдущих годах каждый месяц, одержимый жиром Freddy поехал в Восточную границу, чтобы эксплуатировать темную цепь связей Schwartz-рынка. После тяжелой торговли offs и ins, он обычно получал приблизительно килограмм хорошего сала Weisse. Достижения всей лаборатории были основаны на исследованиях немногих хороших экземпляров неизвестного происхождения. Куски этого розово-беловатого сокровища были покрыты солью и сохранены замороженные в жидком азоте. Хорошо, сегодня, Профессор открыл контейнер LN и заметил, что только маленькую часть оставили там. Нет, он не допускает поражение. Он не будет посмешищем лаборатории. Он никогда не будет переключаться на темную область libidomics как предложено некоторыми любящими игру слов клоунами в отделе. Никогда, не он, но …, Но как долгое размышление, он не хотел бы переехать в новую область. Не libidomics, все же. Во-первых, он не был уверен в надежности источников финансирования, и во-вторых, что противная проблема экземпляра снова. С начала того беспорядка банка и следующей международной враждебности, восторженные женщины добровольно вызываются от красных четвертей фонаря, где большинство студентов из Лаборатории Профессора было частыми летчиками, потеряли их клиентуру богатых университетских детей и добровольно предложили мыть зеленые воротники военнослужащих, покрытых липкой грязью Западных Передних траншей. С этого времени, никакие новости не появлялись от леди Западного фронта.
Внезапно, Профессор Herr приехал в действительность и начался после нового интересного формирования облака на холмистой части западного горизонта. Интересно, одно облако начало напоминать ему медведя, другой, редкий конец того медведя. "Procteomics", - ускользнул его язык.“ Один дополнительный согласный, но такой различный аромат. Ждите! Это может быть интересным развитием! Хм, и в этом интересном вращении. этот интересный аромат, ”- Профессор начал думать быстро. Четыре из его лучших Кандидатов: Kishmir, Imm-Tookhas, Uber-Mensch, und Zei-Gezund, торопливо перемещенный за границей в лабораторию Sphincter-Carabbas как раз перед крахом фондовой биржи. Они начали пахать область исследования, о которой никто не знал вещь. В последние годы, ни один из их результатов не был издан в “Полном Уродливом Птенце,”, журнал сигнальщика, где они имели обыкновение издавать результаты своих исследований доктора философии с Профессором Herr. В обширной proteo-области FuC оценивался секунда после Fuehrer-журнала с претенциозным названием “Наука и Природа Ячейки и Лишения свободы”, так любовно обожаемого напыщенными активистами Politische Forschung движение и чиновники Отдела Zuerst. Профессор ненавидел Ячейку. Люди, которые издали, там могли быть ярко определены как Шляпы без Рогатого скота, или Руководители без индусов, поскольку они говорят в Schwartzwald.
Но он должен получить публикации Carabbas’ в этом новом скрытный ‘omics область. Он был на 101 % уверен, что это был procteomics, он уже знал это. Область богата из естественных обзоров; это может быть золотое отверстие, или более правильный, золотой ключ к отверстию, чтобы отпереть дверь в блестящее будущее. Таким образом он, Доктор Herr Профессор, должен быть самым ярким Lampen, сияющим сверху в том будущем, а не непритязательном Партнере Carabbas и его марионетках.“ Хорошо, теперь, первым делом с утра, он ездил бы в швейцарскую границу, и оттуда он будет ждать Виктора,” – Профессор начал помещать план. Профессор Herr волновался об обширном количестве секретной информации на коммуникациях Barabbas’ с союзниками, которая должна быть передана Виктором в течение единственной ночи. Профессор недавно учился о путях быстрой многоканальной передачи, особенно многообещающий было изобретение Hadamard, коллеги прежнего Профессора. Но как хорошо Виктор знает Hadamard? Что относительно невероятно быстрой передачи многоканальный матричный кодекс используется профессором-жителем E.T. Звонок или его более продвинутый вариант, используемый Звонком - прочь, молодой помощник в Лаборатории Звонка? Имеет недавний Звонок - от коммуникации на его арестованной подвижности, достигнутой Виктор?
В пять острый, Профессор Herr покинул лабораторию и ездил домой в его другом, немного меньшем но более эффективном автомобиле. Это было гибридным Кадетом опеля, работающим и на синтетическом Бензине, Diezel, и обработанном жире от кухонь супа. Kate, его человек связи и Преподаватель в Музыкальной школе, оставила его этим автомобилем в прошлом году и затем мудро сбежала из Берлина. Интересный, где она теперь? Она играет на фортепьяно для Крилей или для стран Восточного блока? Профессор поймал себя думающий о-Моле – это - то, как Kate была по прозвищу им - чаще в последние дни.
Он почти исчерпал топливо на пути назад к его Weierschtrasse и в конечном счете, возбужденный и наполненный ожиданиями, оставленными около его дома. В полной темноте он изо всех сил пытался в течение целой минуты открыть парадную дверь. Демонстрируя значимое проворство в его теле, Профессор Herr спускался к основанию вниз по писклявой лестнице. Там, в темном углу, полупустая бутылка ZYR ждала его скрытый в груде древесины. Во-первых, он использовал маленькую часть сала, освобожденного от контейнера LN в лаборатории, чтобы подавить его голодный живот. Тогда, Профессор Herr взял facetted стакан, популярный в течение либеральной и недолгой эры Neu–Ekonomik-Politik, заполнил стакан к краю, и торопливо освободил 200 мл ZYR непосредственно в его “баррель груди”. После производства ряда булькающих звуков он сжимал бутылку в своей левой руке, и, используя его обостренные ногти, выгравированные на этикетке бутылки странная, но захватывающая последовательность “2-23-2009”. Он откашлялся и начал петь на иностранном языке идущую мелодию, очевидно посвященную некоторым событиям в прошлом. Обучаемое Словенское ухо могло найти там странную фиксацию на Красноте против Белых, на взаимодействии между Баронами и Рабочим классом, и также некоторым странным словом, которое могло быть близко объявлено как Refwoennnsowet, который вероятно обозначал Обзор Vogts и Ветеринаров. После того, чтобы пить остальную часть бутылки ZYR Профессор Herr наконец потерял свою связь с внешним жизненным пространством и счастливо распространил его опустошенное тело на стуле дуба, покрытом шерстяным платком Orenborough, купленным в магазине, торгующем беспошлинными товарами во время его давно забытой поездки в Северную Америку через бурные британские моря.
На земле вдалеке, по Тайге, солнце поднималось, освещая с его солнечными лучами первая глава новой эры, Вы знаете, shitty один.
* * *
|
|
Eugene's Letters
