Я подслушиваю путчистов

Собрались один раз Язов с Крючковым - и молча подмигнули друг другу.
Пожали друг другу руки - и поехали уговаривать Павлова: ну что, Павлов, поехали в КГБ, разберемся.
Павлов сначала не хотел в КГБ, но когда ему обещали, что арестовывать не будут - согласился.
Меня-то они, конечно, не позвали. Я еще тогда в демократах числился. У меня вообще КГБ телефон подслушивал.
Только я сообразил, что, если подслушку подсоединить не к микрофону телефона, а к наушнику - то можно подслушивать КГБ.
И вот сижу я и слушаю:
-- Товарищи, -- говорит Крючков. -- Мы власть-то брать будем или как?
-- Хм…
-- Эх…
-- Н-да…
Что-то льется из горлышка в рюмочки.
-- Товарищи! Родина приказала нам ее захватить. Нехорошо отсиживаться в окопах, когда окопы кончились.
Я услышал в трубку, как бьют куранты на Спасской башне.

Как я спас страну

Что-то плескалось в стаканчиках, и голоса делались громче. Совещание в хунте кончалось. Голосовали за список арестованных, шли отводы и самоотводы.
-- Ну, сверим наши часы. Который час? -- спросил Крючков.
Было ровно пять.
-- Без двадцати пять, -- сказал я в телефон.
-- Спасибо, -- сказал Крючков и отключил подслушивание.
В тот день они на двадцать минут опоздали арестовать Ельцина.

Как я предупредил Ельцина

В критических ситуациях я быстр и оперативен.
-- Алло, господин Ельцин, -- ору я в телефонную трубку. Это "Голос Америки". Сегодня у вас переворот, во сколько вас арестуют?
-- А не врешь? -- со свойственным ему демократизмом говорит Борис Николаевич.
-- Ну что вы, -- говорю, -- уже и по КГБ слушок пошел. Да вот, и в телепрограмме написано: 16.00 - пресс-конференция хунты.
-- Понял, -- сказал Ельцин, немного подумав.
Я услышал, как трубят подъем, и охрана бежит умываться.

Как я поддержал Горбачева

Из переговорного пункта на Арбате я позвонил Горбачеву.
-- Не печалься, отец. Я и страна с тобой.
-- А танки у вас есть? -- спросил Горбачев.
-- Обязательно будут, -- задумчиво сказал я и повесил трубку.
По улице ехали танки. Моросил дождь, и на бульварном кольце стояли самоходные орудия.

Верховный Совет

И вот сидим мы втроем - Ельцин, Руцкой и я - и думаем, что делать.
Я предложил строить баррикады. И все пошли строить.
Почему бы и не построить, мужик дело говорит!
-- Еще, -- сказал я, -- нужно брать власть в свои руки.
Все глубоко задумались и сразу не ответили.

Как я остановил танки

К Белому дому ехали танки. Я сказал им "Стой!". Они остановились.
-- Это Белый дом? -- спросили танкисты.
-- Нет, -- сказал я, -- это посольство Намибии.
И танки поехали дальше. Меня всегда ставили на танкоопасных направлениях.

Мыс Форос

Вот что мне нравится в Крыму, так это кипарисы. Их болезненная тонкость в утреннем воздухе, зеленая вертикаль на сине-сером фоне морей и гор. Когда видишь кипарис, хочется замереть в отдалении и, свернувшись в клубочек, думать о тщете всего сущего.
В будущей жизни я постараюсь быть кипарисом…
А Горбачева-то мы, естественно, освободили.

Как я арестовал всю КПСС

Двадцать первого шли дожди.
-- Пора арестовывать, -- сказал Руцкой. -- Возьмешься?
-- Эх,- - вздохнул я, -- надо было их брать всех вместе, еще на первом съезде.
Гремел гром. Что-то сталкивалось и боролось в тучах.
"Двадцать первое. Ночь. Понедельник. Очертанья столицы во мгле…" -- процитировал я.
В трудные минуты я всегда вспоминал поэзию.

Как мы победили

Да черт его знает…
-- Ура, -- сказали мы однажды утром, -- Победа.
Над площадью развевалось знамя. Наше знамя. А я стоял на баррикаде в каком-то дурацком состоянии души. Черт-те что! Понравилось мне делать революции…