Метель летела мимо окон. Ветер раскачивал старый купейный вагон, и казалось, что он мчится сквозь темноту и снег к далекому утру. Печка-“буржуйка” отливала в полумраке раскаленными боками, мы пили водку, которая была особенно крепкой в эту февральскую ночь. Перед передним тамбуром вагона лежало несколько пролетов пути, а впереди у края дороги чернел рельсоукладчик. Нашему вагону некуда было торопиться.
“Уж рельсы кончились, а станции все нет...”
То, что потом назовут станцией, строилось километрах в семи от нашего веселого вагона.

Я смотрел на ребят из бригады Эдика, на их сильные умелые руки и думал о том, сколько таких людей я встречал на стройках, буровых, рыбачьих шхунах... Мне было легко и приятно с этими веселыми парнями. Которые умели работать, выпить со вкусом, лихо спеть под гитару хорошую песню.
— Понимаешь, — сказал мне Эдик, — мы занимаемся мартышкиным трудом. Делаем насыпи, кладем рельсы, а придет весна, и плывун размоет все к такой-то матери.

Мало кто знал, что проектировщики умоляли цековских функционеров остановить строительство, которое велось практически втемную, без необходимой геологической подготовки. Но цековским молодцам надо было докладывать Самому, поэтому аргументы ученых мужей только принимались к сведению.
— Все поправим в процессе работы. Дорога должна быть построена как можно скорее.
На монетном дворе в десятках тысяч экземпляров печаталась новая медаль: “За строительство Байкало-Амурской магистрали”.
Стройка века. Памятник эпохи Леонида Брежнева.

Э. Хруцкий